«Едва ли читатель припомнит художника, который написал бы столько автопортретов, как живописец Миша Брусиловский. Их более шестидесяти.

Все свои изображения Брусиловский, как правило, обращает в пространство картины, вступая таким образом в диалог с ее действующими лицами; они вплетены в драматургию ее сюжетного развития и обозначены внутри ее композиционного построения, насыщенного сложным цветовым и ритмическим движением. И даже тогда, когда лицо художника доминирует в формате полотна, он смотрит не на зрителя, а мимо него, и стало быть, мимо себя. Взор художника уводит зрителя в глубину пространства картины, где нет случайных деталей и каждая наделена смыслом. Детали собираются в картину, как слова в фразу. Причем фразу поэтически окрашенную, в которой живописцу важно сохранить и живость цветового ощущения и метафоричность предметного образа. Его изобразительный стиль соединяет пластичность композиции с логикой ритмического рисунка, укроща­ющего эмоциональность переживания.»[1]

С автопортрета 1981 года художник смотрит на зрителя мудрым и спокойным взглядом. Его лицо наполовину уходит в тень и от этого создается еще большее ощущение глубины и умиротворения. Теплая колористическая гамма, выраженная коричневыми и охристыми оттенками, поддерживает общую атмосферу картины.

[1] А. Рюмин «М. Брусиловский - Мир художника», 2002